Избранные киносценарии 1949—1950 гг. - Павленко Петр Андреевич (книги регистрация онлайн бесплатно .TXT) 📗
На лице Гарви злорадная усмешка:
— Хозяева ждут вас завтра в двенадцать в Лондоне!
— Завтра к двенадцати? Что ж, прикажете мне лететь через фронт? — злоба охватывает Хейвуда, но он вспоминает, о ком идет речь, и сдерживается. — Вы напомнили им, что дело происходит во время войны?
— Это вы им сами напомните, — невозмутимо отвечает Гарви. — Я не собираюсь вступать в пререкания с Вандеркорном. Он сказал, что хочет видеть вас завтра в Лондоне, в двенадцать. Подробности его не интересуют.
— В Лондоне, в двенадцать?.. — растерянно бормочет Хейвуд, выходя из комнаты.
Шелленберг ожидает его в гостиной, стоя у окна.
— Мне нужен американский самолет и американский летчик, — отрывисто говорит Хейвуд. — Завтра утром я должен быть в Лондоне.
Шелленберг смотрит на него с изумлением. Он ожидал всего, только не этого.
— Лететь через фронт — это безумие, дорогой сенатор!
— Я должен быть в Лондоне завтра утром, — Хейвуд с трудом сдерживается.
— Можно лететь через Цюрих, — Шелленберг принял очень озабоченный вид, — через Стокгольм…
— На круговой полет у меня нет времени. Отвечайте прямо: есть у вас американский летчик?
— Летчик будет. Их очень много в наших лагерях, — мягко, с еле заметной иронией ответил Шелленберг, — но…
— Давайте его сюда!
Прошло около часа, и к чугунной ограде виллы подкатил открытый автомобиль. Из него вышла Марта Ширке, открыла дверцу и жестом приказала американскому летчику выйти из автомобиля.
Коротким движением она сняла с него наручники. Затем небрежно помахивая пистолетом, повела его перед собой вверх по лестнице.
В маленькой гостиной их ждали Хейвуд, Шелленберг и Гарви. Хейвуд пошел навстречу летчику.
— Алло, мальчик! — воскликнул он с наигранной веселостью.
Летчик удивлен.
— Американец?.. — Он никак не может понять это необъяснимое зрелище: улыбающийся американец, к которому почтительно относятся все окружающие, здесь, в Берлине, в центре вражеского лагеря во время войны. Действительно, было чему удивляться.
— Конечно, американец, во имя господа, — Хейвуд продолжал улыбаться, — чистокровный американец.
— Американец, который мог бы быть твоим дядюшкой, — вставил Гарви.
Летчик нахмурился:
— Должен сознаться, я ничего не понимаю… Может быть, мне кто-нибудь объяснит, что здесь происходит?
Гарви выступил вперед, потирая худые руки.
— Из какого вы штата, друг мой? — обратился он к летчику.
— Миннесота.
— Приятно, — Гарви продолжал потирать руки. — Мы, оказывается, земляки. Кто отец?
— Фермер.
Летчик внимательно рассматривал этого улыбающего земляка.
— С какого года в армии? — мягко, но настойчиво продолжал допрашивать Гарви.
— С тридцать девятого.
— Как попали в плен?
— Меня подбили! — Теперь летчик начал волноваться. — Я старался тянуть самолет как можно дальше. Но до линии фронта было слишком далеко. Попался… — Летчик сокрушенно опустил голову.
— Понятно. Есть награды? — спросил Гарви.
— «Пурпуровое сердце».
— Немало! — Гарви взглянул на Хейвуда. — Если к тому же он умеет держать язык за зубами…
Шелленберг посмотрел на Марту, и она, повинуясь немому приказу, сообщила обычным равнодушным голосом:
— В лагере опросили десятки людей. Отличный пилот. Политикой не интересуется. В газетах читает спортивный отдел.
— Отлично, отлично! — добродушно сказал Хейвуд. — Полетишь с нами, мальчик?
— Куда, сэр?
— Вопросов задавать не надо! — с ласковой укоризной сказал Гарви.
Летчик пожал плечами.
— Что ж, просто полетим вверх?
— В Лондон! — веско сказал Хейвуд. — По окончании работы получишь пять тысяч долларов и свободу!
— Разумеется, — вставил Гарви, — если язык будет плотно сидеть за зубами.
— Само собой разумеется, — сказал Хейвуд.
Постепенно летчик начал соображать, к чему клонится дело.
— Надо понимать, германские батареи нас не обстреляют? — спросил он.
— Ни в коем случае! — заверил его Гарви.
— А что будет, — теперь летчик в упор рассматривал Шелленберга, — когда мы полетим над французской или английской территорией?
Шелленберг собрался ответить, но Гарви снова поспешно вмешался:
— Вас встретят, как родных братьев.
— Забавно, — сказал летчик. — А дальше что?
— Потом вы вернетесь обратно, — в голосе Гарви был просто восторг от перспективы, открывавшейся перед летчиком. — Набьете карманы хорошими зелеными бумажками и отправитесь в Штаты или… Париж.
— Не так плохо?.. — Хейвуд подмигнул летчику.
— Не так плохо… — Интонация летчика была неопределенной.
— Значит, по рукам? — спросил Гарви.
— Еще один вопрос, — летчик заложил руки за спину и плотно сплел пальцы. — Каким образом вы, два американца, очутились здесь, у наших заклятых врагов?
Хейвуд усмехнулся, подошел к летчику поближе, отечески положил руку ему на плечо:
— Послушай, мальчик, — сказал он, — когда у тебя обсохнет молоко на губах, ты поймешь, что у нас есть только одни враги — красные! Это наши враги на всю жизнь, а с остальными у нас бывают короткие размолвки…
По выражению лица летчика трудно было что-нибудь определить. Летчик задумчиво смотрел на Хейвуда.
— Значит, русские ребята, которые заправляли мою машину под Полтавой, когда я садился у них, мои враги?
— Конечно, мальчик! — сказал Хейвуд. — Это истинная правда, как то, что есть господь на небесах.
— Я довольно долго болтался в небесах, — все так же задумчиво сказал летчик, — и не заметил этого…
Затянувшийся разговор начал раздражать Хейвуда.
— Ну вот что, дружок, — резко сказал он. — Довольно разговоров. Да или нет?
— Надо ответить? — медлительно спросил летчик.
— Немедленно! — сказал Хейвуд. — Должен сознаться, ты мне надоел.
— Хорошо, — еще медленнее протянул летчик.
И раньше, чем кто-нибудь успел опомниться, он коротким, точным движением выбросил руку вперед, и сенатор во весь рост растянулся на полу. Все напускное равнодушие слетело с летчика. Он бросился вперед, но наткнулся на пистолет Марты.
— Спокойно, — прозвучал равнодушный голос. — Подними руки… Подними руки, говорят тебе. Стреляю.
Столько убедительности было в этом равнодушии, что летчик опомнился. Медленно, нехотя он поднял руки, потом резко отвернулся.
— Так-то лучше, — одобрительно сказала Марта. — Теперь опусти руки за спину.
Щелкнули наручники.
Когда летчик стал безопасен, все присутствующие приблизились к сенатору, помогая ему встать.
— Прошу прощения, — Марта обращалась к сенатору, но смотрела на Шелленберга, — я не предполагала, что он взбесится.
— Откуда вы привезли этого идиота? — плачущим голосом спросил Хейвуд. Челюсть его очень болела.
— Уберите его! — резко сказал Шелленберг Марте. Она показала летчику на дверь. — Обратно. В лагерь, — прибавил Шелленберг.
Летчик медленно двинулся к выходу. Марта последовала за ним.
— Позаботьтесь о том, — Хейвуд говорил с трудом, — чтобы немедленно был найден другой американский пилот.
— Ужасно неприятное происшествие…
— Я надеюсь, — мягко спросил Гарви, — летчик не сможет поделиться в лагере своими впечатлениями?..
— Он уже ни с кем не будет делиться никакими впечатлениями, — так же мягко ответил Шелленберг. — Мы позаботимся об этом.
— Он умрет? — притворное удивление и злость отразились на заплывшем лице Хейвуда.
Маленькая открытая машина с бешеной скоростью мчится по шоссе. Летчик беспомощно трясется рядом с Мартой. Время от времени они поглядывают друг на друга.
Город остался позади. Встречные машины, мотоциклисты, прохожие попадаются все реже и реже.
Дорога становится пустынной. Промелькнул лесок.
Машина поднялась на пригорок и внезапно остановилась возле нескольких одиноко растущих деревьев.
Марта выходит из машины, обходит ее и открывает дверцу со стороны летчика.
